Отвечая на материал С. Сомова "Бульдозер как природоохранный механизм" (размещен на http://ebaikal.narod.ru), считаю необходимым по пунктам разобрать все претензии, предъявляемые к администрации Прибайкальского национального парка (ПНП).

1) В 2001 г. на пляже в районе Синих Солонцов обнаружены следы работы бульдозера, описываемые так "….пляж был явно понижен, мелкая галька была не то вывезена, не то сброшена в воду, повсюду валялись вывороченные валуны и поваленные стволы деревьев".

В этот год в Ушканьей пади на границе с заповедной зоной на месте старого был построен новый кордон, а также приют для туристов. Раньше инспектора ПНП здесь постоянно не жили, появляясь лишь периодически. Зато избушкой регулярно пользовались жители п. Б. Голоустное, по давней привычке отправлявшиеся на браконьерскую охоту в заповедную зону. Для усиления природоохранного режима на данном участке байкальского побережья кордон в Ушканьей пади был закреплен за инспектором Нестеренко В.В. Он переехал туда со своей семьей и приступил к обустройству кордона. Летом 2001 г. бульдозер несколько раз прошел по прибрежной кромке от пади Семёниха до Ушканьей, перевозя строительные материалы. Иной дороги здесь нет. Пляж никто не понижал и галька не вывозилась - в этом нет не только необходимости, но и какого-либо смысла.

Уровень Байкала весьма значительно изменяется (к осени заметно повышается), поэтому пляж периодически уходит под воду. Приведенные в публикации фото 1999 и 2002 гг. сделаны при разном уровне Байкала.

Да действительно, береговой полосе в 1999 г. был причинён некоторый ущерб: сдвинуты крупные камни, уплотнен грунт, на нем остались следы гусениц, было повалено одно дерево (установила комиссия, выезжавшая на место). Сейчас время от времени этим путем на кордон проходят легковые автомобили. Постепенно следы, нанесенные в 1999 г. бульдозером, становятся менее заметными.

Зато появление постоянного инспекторского поста позволило очень заметно усилить охранный режим простирающегося на юг от Ушканьей пади участка заповедной зоны. Резко сократился пресс браконьерской охоты, реально стало соблюдаться правило, по которому посещение заповедной зоны возможно только по разрешению ПНП (по побережью издавна проходит туристический маршрут). Плотность копытных животных уже сейчас здесь одна из самых высоких в ПНП.

Конечно, далеко не всех радуют эти перемены. Местные жители, привыкшие к бесконтрольной охоте, лишились одного из своих лучших браконьерских угодий. Весной 2001 г. в ветреную погоду пожар, вспыхнувший в верхней части Ушканьей пади, едва не уничтожил все строения кордона. Есть основания считать, что это был намеренный поджог.

2) В публикации приведены фото туристической стоянки у Синих Солонцов 1999 и 2002 гг. Во втором случае на переднем плане видна невысокая изгородь в две жерди. Это фото сопровождает подпись "Неправда очаровательный заборчик? Без него байкальский берег как-то не смотрелся…". По кромке берега при низкой воде сюда периодически на автомобилях заезжали отдыхающие. Поляна у стоянки "утюжилась" автомобилями, загрязнялась ГСМ. Чтобы прекратить это безобразие Нестеренко В.В. и построил изгородь. Кстати, саму стоянку (кострище, скамейки, информационный щит) также построили сотрудники ПНП, еще до перевода сюда Нестеренко. Мы считаем, что отдыхать в этом месте надо без автомобилей. Лично я уверен, что изгородь в данном случае - меньшее зло и видеть ее приятнее, чем привыкших к вседозволенности автотуристов.

Проблема кажется незначительной лишь на первый взгляд. На Байкале большинство видов эндемичных (т.е. встречающихся только здесь) растений произрастает на галечниковых и песчаных косах, барах. В последние годы они все более страдают от колес автотранспорта. Туристы привыкли заезжать в любое место байкальского побережья, лишь бы туда мог проехать автомобиль. Давно назрела необходимость закрыть автотранспорту доступ на особо ценные для сохранения байкальской флоры и фауны участки. Мы попытались в 2001 г. сделать это, огородив деревянными изгородями косы и бары в районе дельты Голоустной и мыса Зундук (Малое Море). Наверняка найдется много людей, для глаза которых гораздо приятнее видеть на косах и барах собственные автомобили и палатки, чем наши изгороди, перекрывшие им туда доступ. Давно пора привыкнуть жертвовать какими-то личными удобствами для сохранения природы, тем более - на территории национального парка. И мы считаем своим долгом продолжать создание сети огороженных микрорезерватов, прежде всего - в районе Малого Моря.

Если для С.Сомова "понятно одно - не егеря Прибайкальского национального парка спасут красоту", то я убежден - лишь природоохранный режим национального парка дает шанс на спасение природы западного побережья Байкала. Кстати, в ПНП работают не егеря - инспекторы, а кроме них - инженерно технический персонал, научные сотрудники.

3). Эпизод с оплатой пребывания. Нестеренко В.В. взял деньги, но не дал сдачи, сказав, что за ней надо зайти на кордон. Это действительно было сделано с нарушениями установленных правил. С. Сомову необходимо было написать об этом факте заявление в адрес администрации ПНП. Сам Нестеренко сейчас говорит, что не помнит этого случая. Зато у него (и у нас) на памяти много других происшествий, когда подвыпившие компании, "крутые парни", "новые русские" в грубой форме отказывались соблюдать установленные правила пребывания на территории ПНП (включая оплату), оскорбляли и даже пытались избивать инспекторов. Вполне допускаю, что во фразе Нестеренко В.В. "Вы здесь отдыхаете, а мы работаем" мог прозвучать упрек. За летний сезон ему (как и другим работникам охраны ПНП) приходится общаться с сотнями отдыхающих, не привыкших соблюдать на природе какие-либо ограничительные правила.

Мы осознаем, что повышать культурный уровень следует не только отдыхающим, но и самим сотрудникам ПНП. Ну а собранные с посетителей деньги как раз и расходуются на туристическое обустройство территории. И не наша вина в том, что ежегодно посетителями и местными жителями уничтожается множество скамеек, кострищ, беседок, аншлагов, туалетов.

По поводу Шаманского мыса на Ольхоне. С огромным трудом из окрестностей этого священного места (считается сакральным центром Байкала) сравнительно недавно удалось убрать нефтебазу. Нужен ли здесь общественный туалет? Полвека назад сюда даже прийти без серьезного повода было нельзя! Ведь совсем рядом - в п. Хужир много туалетов. Кстати, многочисленные упомянутые С.Сомовым иностранцы в подавляющем большинстве своем ничего не платят ПНП за свое пребывание на Ольхоне (это земли двойного подчинения, см. ниже). Как правило, они и не знают, что находятся на территории национального парка (привозящие их турфирмы, частные предприниматели, местные жители обычно забывают об этом сказать). Они то научены у себя дома платить за посещение национальных парков. Правда, и ущерб байкальской природе от пребывания цивилизованных иностранцев несравненно меньший, чем от наших соотечественников.

4) "Вызывает удивление размах строительства, активно ведущегося в береговой зоне, принадлежащей Прибайкальскому парку. Например, в районе устья реки Еловки (10 км к северо-востоку от мыса Голоустный) за последние год-два построено несколько домов. На берегу установлены плакаты, свидетельствующие о том, что падь находиться в заповедной зоне, в которой запрещена "любая хозяйственная деятельность". А между тем … в пади вырублены заросли курильского чая и скошена трава. Что-то подсказывает мне, что Прибайкальский парк приложил к этому руку…".

Интуиция не подвела С. Сомова. Речь идет о кордоне ПНП. На месте сгнившей избушки недавно началось строительство двух новых. Этот кордон также находится на границе участка (уже другого) заповедной зоны. Тот же Нестеренко В.В. пытается ликвидировать еще одну "браконьерскую вольницу". Даже в заповедниках инспекторам разрешается держать в районе кордона скот, иметь сенокосы. Вот и здесь поляна на совершенно законных основаниях используется для покоса (скота на кордоне нет, но сено необходимо для лошадей).

Меня же удивляет выбор объекта критики. Из публикации можно понять, что С. Сомов бывал на Малом Море, на Ольхоне. Он не видел десятки растущих как грибы туристических баз и "фермерских хозяйств", занимающихся приемом туристов? Вот это проблема так проблема! В огромных заливах Мухор и Куркут уже практически заняты все пригодные для строительства участки. Ландшафт обезображен, местообитания редких видов растений и животных безвозвратно уничтожены, растительный покров деградирует, объемы отходов и мусора превышают все мыслимые нормы. И этот процесс охватывает все новые территории. Это вам не скошенная поляна в устье Еловки!

Спросят - а где же ПНП, куда он смотрит? ПНП не дал своего согласования ни для одного из этих объектов. Наши сотрудники ежегодно проводят их инвентаризацию (список растет все быстрее!), пишут письма в прокуратуру. Беда в том, что это земли, включенные в состав ПНП без изъятия из хозяйственного использования. Официально они находятся в двойном подчинении - администрации Ольхонского района и ПНП. На деле ими целиком распоряжается районная власть. Она и раздает земли под строительство. Я уже много раз писал об этой проблеме, и сам хотел бы спросить: как с этими вопиющими фактами мирятся прокуратура, общественные экологические организации (та же "Байкальская Экологическая Волна", "Гринпис"), просто любители и ценители природы (включая и С.Сомова)?

5). Последний упрек-пожелание С. Сомова: "Чтобы руководство ПНП поразмыслив, вспомнило, почему в названии парка наличествует слово "национальный" и в чем его отличие от слова персональный. Страна должна знать своих героев". Не понимаю, что же конкретно имелось в виду, в чем видна "персональность" ПНП? Какие факты свидетельствуют о том, что нынешнее руководство ПНП в личных целях распоряжается природными ресурсами вверенной территории, материально-техническими ресурсами этого государственного учреждения? Нестеренко В.В., не отдав сдачи С.Сомову с 50 рублей, поделился ею с директором ПНП? Обратив в деньги (или другие материальные ценности) траву поляны в устье Еловки вновь поделился с директором? Выгнав из заповедной зоны браконьеров, организовал в ней заготовку мяса, которым опять таки делится с руководством ПНП? Высказываться публично надо бы аккуратнее. В 19 веке за подобные реплики вызывали к барьеру.

Есть у нас и герои, причем без кавычек. С осени 2002 г. в СМИ прошло много материалов о ботанике Алексее Евгеньевиче Туруте. Это был подлинный энтузиаст охраны природы, человек удивительных душевных и интеллектуальных качеств. Он переехал в 1998 г. из г. Киева в п. Порт-Байкал ради возможности изучать природу Байкала, способствовать ее охране. Алексей работал старшим научным сотрудником в столь нелюбимом С. Сомовым Прибайкальском национальном парке. Он многое успел сделать для изучения и охраны флоры, становления научной работы ПНП. Летом 2002 г. во время научной командировке в северную часть парка его зверски убили трое местных негодяев.

Мне уже много раз доводилось читать резко критичные публикации о национальном парке, в котором работаю уже почти 8 лет (в сферу моих научных интересов его территория входит уже почти 25 лет). Чаще всего (бывают исключения) содержащиеся в них упреки столь же поверхностны, надуманы, или основаны на домыслах ("персональность ПНП"), как и в материале С. Сомова. Как говорится в известном анекдоте - "однако, тенденция".

Хочу высказать свое мнение о причинах такой "тенденции". Территория ПНП включает почти все наиболее популярные на западном побережье Байкала места отдыха местного населения, а также приезжих гостей. Поэтому здесь работают практически все туристические фирмы Иркутска, множатся местные предприниматели от туризма. В ПНП располагаются почти все детские экологические лагеря, места практик иркутских ВУЗов, традиционные научные полигоны, стационары крупнейших научных институтов Иркутска. Здесь одни из лучших в области угодий копытных животных, что привлекает состоятельных (нередко и влиятельных) охотников из Иркутска. Наконец здесь проживает около 15 000 местных жителей. Оказалось, что природоохранный режим ПНП прямо или косвенно затрагивает интересы очень многих людей, включая наделенных властью и финансовым могуществом.

В душе большинства россиян заложено убеждение в том, что "природа для народа - бесплатный магазин". И раньше наши люди на природе вели себя весьма расковано, не считаясь с чьими-либо интересами (тем более - каких-то "птичек и травок"), кроме собственных. Ну а в "послеперестроечные" годы законопослушность (даже и в уголовной сфере) вовсе снизилась до критически низкого уровня. Местные же жители и вовсе издавна привыкли брать от природы все, что она способна дать и особенно противятся каким-либо ограничениям ("все вокруг - наше!").

Но основная функция национальных парков - природоохранная. Многие виды хозяйственной деятельности здесь запрещены, а в заповедной зоне ПНП (20% территории) режим как в заповедниках. Да еще и приватизация земель и объектов на территории национальных парков под запретом. Естественно очень многим "деловым людям" эти (и вообще любые) ограничения в тягость. Они хотели бы строить туристические объекты (а также свои дачи, дома) там и только там где им нравится (доводы о гибели местообитаний каких-то "птичек и травок" они просто не способны воспринимать всерьез), привозить столько туристов, сколько могут разместить туристические мощности, а не байкальская природа. Да и подавляющему большинству простых туристов и отдыхающих кажутся несправедливыми какие-либо требования оплаты за отдых в местах, где они издавна останавливались или требования покинуть заповедную зону, посещать которую можно лишь по разрешениям ПНП. Конечно, и на самих инспекторах ПНП лежит доля вины. Бывают злоупотребления и с их стороны, внятно объяснить необходимость и смысл существующих правил они часто не могут, или не хотят. Но и строго требовать от столь низко оплачиваемых работников добросовестного выполнения многочисленных обязанностей в нынешних условиях практически невозможно.

Неудивительно, что у очень многих людей осознанно или подсознательно зреет недовольство самим фактом существования ПНП. Закрадываются мысли - понаделали закрытых для нашего доступа зон, творят там, что хотят, сами охотятся, рыбачат, отдыхают, а нас не пускают! А между тем, для контролирующих органов (охот. и рыб. инспекций, комитета природных ресурсов, управления лесами и многих других) эти зоны открыты, общественные экологические организации и активисты всегда могут попасть туда, надо лишь взять разрешение. Администрация ПНП, включая и меня, сама очень заинтересована в пресечении фактов нарушения природоохранного режима, как в заповедной, так и в других функциональных зонах, особенно если виновниками являются сами сотрудники ПНП. Кстати, я, например, вообще не разу не охотился на территории нашего национального парка. Ну, а если научный сотрудник ПНП несколько раз в году побывает в командировках на территориях, куда туристам доступ ограничен, так это, полагаю, лишь очень малая компенсация его унизительно низкой зарплаты, несравнимой с доходами подавляющего большинства тех же туристов. Как следствие вышеописанного недовольства, а часто также - не доставившего радости общения с инспекторами, появляются многие критические материалы о ПНП.

По моему же убеждению - главная беда в том, что в нашем нынешнем государстве, открыто вставшем на позицию защиты интересов бизнеса, а не народа, всеми властными и финансовыми рычагами владеют лица и организации, заинтересованные в эксплуатации природы, природоохранные же структуры их практически лишены. Поэтому стремительно застраиваются побережья Малого Моря, в ущерб природе развивается туризм в ПНП, разрабатываются планы строительства газопровода через Тункинский национальный парк и пр. и т.п. Не удивлюсь, если завтра обширные земли под строительство задуманного в Листвянке горнолыжного курорта одним росчерком пера будут просто-напросто просто изъяты из состава ПНП. Зачем российским бизнесменам отдавать часть прибыли на охрану природы, если всю ее можно оставить себе?

Зам. директора ПНП по научной работе, к.б.н. В.В. Рябцев